Уставшая от любви - Страница 51

— В любом случае теперь у нас есть зацепка — машина, на которой труп вашего мужа был привезен сюда, в Лобаново. Думаю, что мы обязательно найдем там следы убийцы. Кстати говоря, Наталия Андреевна, у вашего мужа была доверенность на вождение этой вашей машины?

— Конечно, была. Я снабдила доверенностями и Юру с Катей, мы часто пользовались этой машиной, когда ездили вместе за город. Катя с Юрой — это моя семья. Понимаете? У Сергея Яковлевича была своя машина, я вам говорила, к тому же я собиралась покупать ему машину в Париже, чтобы он мог там…

Я не могла договорить, на меня снова нахлынула волна ледяного ужаса, страха, словно я вдруг оступилась и полетела в пропасть, вслед за Сережей.

В какой-то момент мне захотелось уже, чтобы Мишин исчез вместе со своими молча жующими бутерброды людьми, от которых, по моему твердому убеждению, все равно не было никакого толка. Перовых нашли не они, труп Голта обнаружили опять же по нашей наводке, и, главное, никто из них даже мысли не допустил, что алиби у меня сомнительное и что это я, вооруженная железным мотивом, могла пристрелить своего мужа.

Сколько раз случалось, что убийцы, испытав шок, теряли память.

Ну и непростительна, конечно, была история с телефонами Сергея, о которых меня никто не потрудился спросить. Как Мишину вообще в голову не пришло, что у Голта, при его образе жизни, не может быть всего один телефон? Да у любого крестьянина в наше время и то найдется парочка.

Мой вопрос Мишину, нужна ли я ему еще и могу ли отправиться прилечь, поскольку у меня сильно болит голова, послужил сигналом к тому, что пора бы ему и его людям покинуть нас.

Пообещав нас держать в курсе дела, следователь уехал. Мы с Катей остались одни.

— Катя, дорогая, как бы мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Веришь — мне уже все равно, кто его убил, правда. Если его убили, то за дело. Может, это звучит и жестко, но это правда. Представь себе, сколько же зла он причинил человеку, решившемуся на убийство! И это не Юдин, отец влюбленной в него девушки, а стало быть, преступление, которое Сергей совершил, куда страшнее, сильнее, что ли… Или же он систематически кого-то угнетал, может, унизил кого-то так, что человек не выдержал… кроме этого все же указывает на то, что убийство это спланировано!

— У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Конечно. Это я.

Бровь Кати поднялась, а лицо ее словно окаменело.

— Ты что, мать, сбрендила?

Я бы могла рассказать ей обо всех уликах, указывающих на меня, но почувствовала вдруг страшную усталость. У меня просто не было сил все это произнести.

— Ты серьезно? Или так, решила приправить и без того страшненькую ситуацию черным юмором? — Она покрутила указательным пальцем у своего виска.

— А что, если я не была в Ковригине? Может, у меня просто амнезия?

Катя поднялась, подошла ко мне и обняла.

— Думаю, что тебе просто нужно отдохнуть. После похорон бери под мышку Вадима, и поезжайте с ним в Париж. Сменишь обстановку, развеешься.

— Катя, как же ты не понимаешь, — я сжала кулаки, — что мне не нужен мужчина, которого можно взять под мышку!

Последние слова я выкрикнула!

— Мне нужен настоящий мужчина, понимаешь? Думаю, что я достойна его. У меня уже был красавчик, при виде которого меня бросало в дрожь. Такой, что мозги мои были затуманены на все сто процентов! Но не мужчина он, понимаешь? Так, проститутка какая-то.

И тут случилось нечто совершенно удивительное, неожиданное, потрясающее. Мне позвонила Саша Паравина, та самая Саша, о которой я подумала, называя своего покойного мужа проституткой и которую как раз за секунду до ее звонка представила себе в постели с Голтом! Худую, голую, отвратительную, лежащую в обнимку с моим красивым мужем.

— Мне разведка донесла, что ты в Лобанове! — кричала она в телефон. — Мы уже выехали. Оставайся там! Горе-то какое!

Она со всеми разговаривала в приказном тоне, обрушивая на всех, кого она любила, только доброе, полезное, дорогое, необходимое, исполняя желания, покупая мечты. Волшебница с манерами тирана.

Вот и сейчас она мчалась ко мне, чтобы подержать меня, обнять, выяснить, в чем я нуждаюсь.

— Саша, — пояснила я Кате.

— А… понятно. Что ж, хорошо, что проявилась. Думаю, она недавно узнала о том, что Сергея нашли, иначе давно бы уже была у тебя.

— Думаю, она хочет мне помочь. Но что она может сделать?

— Оживить Голта, — усмехнулась Катя.

— Дурацкая шутка, конечно, но если бы существовал дорогостоящий препарат, способный оживлять трупы двухнедельной давности, то Саша бы его раздобыла, купила и подарила мне.

— Это да.

— Надо бы прибраться. Наши товарищи из органов, правда, с голодухи все смели, но все равно, хоть крошки со скатерти смести.

И Катя принялась за уборку.

Саша Паравина примчалась на черном «гелике», невысокая, худенькая, в голубых шортах, из которых торчали бледные тонкие ножки, обутые в огромные белоснежные кроссовки. На невесомом плоском теле болталась белая марлевка с синим орнаментом по вырезу. Пышные, густые, пшеничного цвета волосы, заколотые затейливым образом, мягкой волной покачивались надо лбом. Половину ее маленького узкого лица скрывали огромные черные очки.

— Наташка! — Саша вихрем влетела в дом, обняла меня крепко, обдавая запахом хороших горьковатых духов. — Привет, Катерина! Вот черт! Как жаль Сереженьку! Мы как только узнали, сразу же вернулись из Лондона. Когда похороны, никто мне ничего толком не может сказать!